Григорий Петрович и Антонина Алексеевна Хорошевы

К 100-летию со дня рождения

Наступивший 2024 год объявлен президентом России Годом семьи. Естественно, телевидение и средства массовой информации страны, будут больше уделять внимания этой теме.

Мамское историко-краеведческое объединение открывает год с материала и фотовыставки, посвященных семье Хорошевых, оставивших о себе добрую память в районе.

Старшее поколение мамчан хорошо помнит врача-педиатра — Антонину Алексеевну, лечившую тысячи ребятишек.

Старшее поколение мамчан хорошо помнит капитана теплохода Григория Петровича, доставившего в район много тысяч тонн технических грузов.

Две близкие даты в семейной истории Хорошевых: Григорий Петрович родился 10 февраля 1924 года, а Антонина Алексеевна 14 марта 1924 года.

Дадим слово очевидцам того времени. Воспоминания дочери Ларисы о родителях:

«Мама закончила Томский мединститут в 1948 году и была направлена в Витим, провожали ее друзья, как декабристку. Со слов мамы, она не пожалела ни о чем! Уже из Витима, её отправили на Воронцовку, где первым пациентом был человек с белой горячкой! И пошло-поехало: то роды принимать, то вывих вправлять, то зуб удалять. А в 1952 году доктор Бентхен пригласил её на Маму и они проработали рядом до 1967 года. Мама помогала — давала наркоз при операциях, которые проводил Георгий Петрович. Мама уважала его как человека и специалиста. Я ребенком часто бывала у неё в больнице, помню, как эти люди работали день и ночь на совесть, не за награды. Мама была в то время единственным педиатром, поэтому мы не видели маму иногда по неделе, пока она по всем рудникам лечила детей. Ей пришлось с должностью заведующей районным отделом здравоохранения вести прием в поликлинике, работать в стационаре, замещать анестезиолога, удалять зубы и еще много чего. До сих пор встречаем земляков, которые рассказывают нам, как мама спасала детей и днем и ночью, не считаясь ни с чем. Для нас с сестрой она всегда была образцом женщины, матери, хозяйки, подруги! Мамы не стало в 2006 г. и до последнего она помогала всем, кто шел к ней за помощью или советом. Папа, Григорий Петрович Хорошев, родился на Лене в селе Макарово, рано остался сиротой, его мама умерла, когда ему было 10 лет, а деда я знала, он был сын богатого человека. Его сослали, и он жил в землянке в поселке Заря, папа жил у чужих людей. Он сделал себя сам, это был крепкий сибирский человек! Мама родилась в Таштаголе, на ее долю тоже досталось много трудностей, и когда она определилась в Воронцовке, к ней приехали ее родители. Правда, дедушка вскоре умер, а бабушка была с нами до 1982 года, она нас многому научила и воспитала, так как папы не бывало дома, он ходил капитаном по Лене и Витиму. Маму не видели неделями, долгое время была единственным педиатром на весь Мамско-Чуйский район, запомнила, потому что очень скучала по ней. Папа на лето привозил с Лены как-то бабушку, она нам рассказывала о нашем прадеде. Он был из богатого рода, порядочный и добрый человек. Баба Степа рассказывала, как он своих работников жалел, а про деда моего говорила обратное, он остался единственным дитё и был очень балованным. Помню, что был очень рукастым, все умел. Мне было лет 6, но я очень хорошо запомнила ее рассказы».

Воспоминания брата и сестры Лыхиных из поселка Горно-Чуйский, о врачах. Вспоминает Андрей Павлович:

«Зимой 1965 года я попал в больницу поселка Горно-Чуйский с острой болью в животе. Приступ аппендицита не подтвердился, боли продолжались и меня направили в районную больницу в поселок Мама. К болям в животе добавилась небольшая простуда. Осматривала меня женщина-врач, которая прощупывала мой живот, а это было очень больно, и пальцами простучала грудную клетку. Лечили уколами, таблетками, особенно запомнились лечебные порошки в плоских бумажных пакетиках. Медицинская сестра подбирала для укола самую маленькую иголку и говорила, что я попал к ним вовремя. Позднее мне знакомые врачи говорили, что иголку медсестра, наверняка успевала заменить на более толстую, пока я поворачивался к ней спиной, потому как после укола более толстой иглой лекарства рассасываются быстрее. Так это или нет, но из процедурного кабинета я выходил довольный.

В райцентре по улице Охотничьей проживали наши родственники, Сафоновы и тетя Галя, мамина троюродная сестра, навещавшая меня в больнице, сказала мне, что зовут врача — Хорошева Антонина Алексеевна, что она очень хороший врач. Вскоре меня выписали домой и больше таких приступов у меня не происходило, пока в зрелом возрасте не нажил себе язву!».

Вспоминает Ольга Павловна:

«Летом 1968 года после окончания первого класса Горно-Чуйской школы, я отдыхала у старшей маминой сестры в селе Карам Казачинско-Ленского района Иркутской области. Помогая деду Якову, который был в состоянии хорошего подпития, добраться до летней кухни, позвала на помощь старшую сестру Татьяну. Однако и вдвоем мы не сумели добраться до цели, дед завалился и при падении придавил меня, сломав левую ключицу. Моя мама находилась на курорте по путевке. Забрала меня мама из Карама спустя неделю после перелома и сразу, по прилету в поселок Мама, привезла меня в больницу, где мне сделали рентген-снимок. Доктор-мужчина, осмотрев меня, посетовал, что время упустили (ключица начала срастаться), но шанс еще остался. Мне на каждое плечо водрузили по тряпичному жгуту в виде колец, а на спине их стянули достаточно сильно. Доктор сказал, что хрящик еще не загрубел, и он надеется, что ключица выправится, говорил тихим спокойным голосом, и я его не боялась. Это был Бентхен Георгий Петрович, маме он рассказал, как следует действовать в дальнейшем. Ключица моя выровнялась, за что я очень была благодарна этому доброму доктору. Запомнила его шевелюру, а также штакетник и большие деревья возле больницы. Кстати, моей маме Георгий Петрович вырезал хрящ на ступне возле мизинца, который начинал увеличиваться и мешал надевать праздничные туфли, а доктор-стоматолог Мендюк пломбировал маме больной зуб. Вот так, за одну поездку врачи районной больницы сделали нам столько добра!» .

Воспоминания геолога Алексея Борисовича Черникова, работавшего в Согдиондонской геолого-разведочной партии в 1956-66 гг. о врачах того времени.

Вспомните! Шестидесятилетние! Одно время в нашей больничке не было врача, всё было на плечах фельдшера Хорн (не помню имени, хотя Хорны были соседями по дому). Прислали молодого специалиста-девушку из пермского мединститута. Высокая, статная, русоволосая. Звали её Аделаида Евлампиевна. Детвора в детском саду её окрестила Ламповной. В больнице работы было немного и она принялась наводить санитарный порядок в общежитиях, детском саду, на пекарне. В то же время у кого-то приняла роды, кому-то удалила зуб, после аварии на трассе собрала разбитое плечо. Стала уважаемым человеком. Дети болели редко, но все одновременно поздней осенью, когда отпускники возвращались из отпуска. Кто-то что-то привез, какую -то инфекцию. Практически все дети ходили в садик, все заразятся, переболеют и до следующих отпусков. Но в 1961 году в октябре у детей внезапно поднялась температура, заболело горло. Ламповна выделала палату, собрала кровати и уложила детей, не пустила домой. Примчалась к нам, по рации связались с экспедицией, там вызвали в радиорубку главврача и педиатра. Они подтвердили её подозрения. Она умничка, подозревала дифтерию и, никому ничего не говоря, чтобы не было паники, уже стала лечить детей. Их набралось человек 12-15. Это страшная болезнь на миндалинах, в горле образуется налет, закрывает дыхательные пути, ребенок гаснет. Единственное лечение в то время — введение вакцины. На Маме её не было. Река становилась, погода была снежная, нелётная. Ламповну по рации через Маму соединили с Иркутском, там консилиум врачей "онлайн" консультировал её по каждому ребенку и назначали лекарства и процедуры. Главное, что дифтерия опасна и для непривитых взрослых. 2-3 женщины и я, оказалось, переболели дифтерией, и у нас был иммунитет. Мы помогали в палатах как могли. Дети лежали плашмя. Когда кто-то начинал хрипеть, прибегала фельдшер и пальцем, обмотанным бинтом, смоченным спиртом, пыталась снять налёт, протолкнуть его, чтобы ребенок смог задышать. Ламповна прибежит, осмотрит и опять на рацию. В Иркутске стоял самолет с вакциной, только на третьи сутки он вылетел. На Маме была нелетная погода, но несмотря на метель вылетел вертолет (я вспомнил фамилию пилота — Савельев), вечером вакцину доставили, а вертолет застрял на трое суток (на снимке "Вид с Ударного" в нижней части видна вертолетная площадка). Особенность этой вакцины была в том, что её нужно было вводить в вену многократно. Медики валились с ног. А вакцину нужно было вводить через полчаса после первой процедуры, затем через час, потом через три и пока не поможет. У детишек искололи все вены, они были слабы и никак не реагировали на уколы. По мере того как им становилось лучше, начались слезы, крики. Мамочки заволновались. Андрей никак не поддавался, только после того, как я его поносил на руках и пообещал, что это последний укол, он обреченно протянул ручку и не отвел глаза, когда ему всадили иглу в вену на тыльной стороне ладошки (вены у всех в локтевых сгибах были травмированы). С Иркутском перешли на связь один раз в сутки. Наши медики, наконец, выспались. Я зашел после работы проведать Андрея. Как только открыл дверь в коридорчик, услышал вопли и крики, кинулся в палату, а там картина... Все "больные" вопят, прыгают и скачут на кроватях и дерутся подушками. Представьте, что пережили родители, что пережила Ламповна. Вот вам и советское образование, вот вам и "совки". Перенести этот сюжет в наше время невозможно. Жалко нет фотографии Аделаиды.

Отложим воспоминания в сторону. Автор этих строк, и его друзья, в свое время неоднократно были пациентами Антонины Алексеевны.

Мы выросли на ручье и по ручью вышли на берег Витима.

А там, совсем другой мир — баржи, лодки-десятитонки, катер «бээмка» и теплоходы-адмиралы — « Ушаков», «Корнилов», «Нахимов», «Сенявин», «Лазарев». На верху была диспетчерская, из нее выходил человек и в жестяной рупор кричал: -«…»бээмка» переставьте баржу, …. капитан теплохода зайдите в диспетчерскую…». Потом на столбах повесили громкоговорители, а диспетчер сменил рупор на микрофон.

Мы завидовали матросам на теплоходах, а матросами работали подростки, старше нас на 3-4 года. Десятки мамских «трудных» подростков получили путевку в жизнь на палубах теплоходов, а не попали в колонию. Начинали с матросов, там их быстро приучали к порядку, дисциплине, ответственности, затем – рулевой. Все под контролем капитана. Курсы судоводителей и получался кадровый специалист, речник.

Капитаны теплоходов ходили в черной форме и фуражках с золотыми «крабами». Еще одна яркая картинка из того далекого прошлого — открытие навигации – парад теплоходов. Свежепокрашенные голубые «адмиралы», украшенные флагами, колонной проходят перед поселком.

В семье Хорошевых было две дочери – погодки, Людмила и Лариса, они учились в параллельном со мной классе. По окончании школы, семья выехала в Братск. Там тоже оставили о себе добрую память. В истории строительства Братской ГЭС есть такой небольшой штрих – последнее судно прошедшее через проран с нижнего бьефа на верхний провел капитан Хорошев. Земной путь Григория Петровича окончился 24 мая 1988 года.

А как начиналась эта история? В далеком 1948 году по Витиму шел пароход «Красноалданец» до Бодайбо. Среди пассажиров с билетом до Воронцовки, была молодая врач, 24-ех лет отроду. А на пароходе ходил молодой помощник капитана, 24-ех лет. А над пароходом пролетал маленький крылатый ангел Амур с луком и пускал свои стрелы.

И две стрелы пронзили два сердца.

По окончании навигация, молодой помощник капитана пришел свататься. В любви и согласии рождаются красивые дети, первой родилась Людмила. Официально свой брак Григорий Петрович и Антонина Алексеевна зарегистрировали 5 июля 1950 года в поселке Мама.

Обычная советская семья, на таких семьях держится государство. Простая народная мудрость: — «Крепка семья – крепка держава».

Февраль 2024 года.

Сильченко В.В.