В краю седых гольцов

В пору полного бездорожья этот северный поселок особенно похож на пчелиный улей. Нет, он совсем не шумный. Напротив. И название ему дано спокойное, ласковое – Мама.
Высоченные горы окружают Маму. Та гора, что с южной стороны, прячет от мамчан и без того нещедрое солнце. Северная, заречная гора стеной встала на пути холодных ветров. Ребятишки-школьники, соревнуясь в отваге, не раз водружали на ее вершине красный флаг. Взглянешь из поселка – ярко-красная точка трепещет под облаками.
Горы не оставили людям даже прибрежных отмелей: отвесные скалы исчезают в реке. Не иначе как по случайному недосмотру природы в этом горном краю чудом уцелела единственная ровная площадка. На ней-то и угнездился поселок Мама. И даже выкроил поляночку под аэродром. В пору весеннего или осеннего бездорожья поляночка-аэродром похожа на прилетную доску пчелиного улья. Едва вскарабкается солнце на южную гору, как с аэродрома взлетают, исчезают, лавируя между горами, крылатые труженики-вертолеты. Несут, несут отовсюду тяжелые ящики дорогого взятка. Что в них? На память так и приходит знакомый литературный штамп: в ящичках дары мрачных скал, сокровища из пещер горного короля, подарки маленьких гномов – слюда. Но лишь однажды побывав там, где добывают слюду, уже не рискнешь назвать эти чудесные кристаллы дарами.
Геологи знают, как все это было, как расплавила природа в котле скалу, как скупо швырнула щепотку слюды, размешала и выплеснула. Попробуй, дерзкий человек, отыщи в окаменевшем массиве так нужные тебе для твоих приемников, телевизоров, космических кораблей туго спрессованные кристаллы-книжки!
Может быть, соседняя гора гуще других замешана на слюде? Может быть. Ведь был же случай, когда богатую жилу бульдозирист вскрыл, прокладывая дорогу. Вскрыл там, где о слюде даже не помышляли.
Никто не отважится заявить: там есть слюда, а там ее нету. Только взрывчаткой можно приоткрыть каменные кладовые. И даже если взрыв разрыхлил скалу – все равно многоопытный горняк не рискнет заявить: внутри этой глыбы запрятан добрый кристалл, а та глыба пустая. Чтобы убедиться в этом, надо раздробить, раскрошить каждый обломок скалы, заглянуть в его нутро.
Нет, слюда не подарок природы, а нелегким трудом отобранное у нее сокровище.
В поселке Мама, на рудниках Луговка, Витимский, Чуя, Согдиондон, Большой Северный не все жители – горняки. Есть там повара, письмоносцы, учителя, люди многих профессий. Но кто бы они ни были – в любом случае они прямо или косвенно помогают добывать слюду. И еще мамчан объединяет любовь к своему краю.
Одного рейса на вертолете вдоль гольцев достаточно, чтобы согласиться с мамчанами: да, этот край достоин любви. И за что только эти горы назвали гольцами? Не такие они уж голые. Внизу, в долинах, буйствует настоящая тайга. Выше по склонам обосновался выносливый листвяк. И только на самых вершинах гордые кедры низко опустили бороды в глубоком поклоне свирепым ветрам.
Приметы современности, прогресса? Пожалуйста. «Москвича» и «Волгу» можно встретить даже там, где нет достаточного отрезка дороги, чтобы выжать всю скорость. Знают горняки цену и доброму инструменту. Однако из всего богатейшего арсенала горняцкой техники добытчики слюды могут применить у себя лично самую малость. Остальное не подходит, не годится.
В последние годы неотъемлемой частью больших рудников стали слюдовыборочные установки: грузи в нее подряд всю горную массу, а она уже разжует, просеет и рассортирует ее, отделит слюду от ненужного щебня. Одна из таких установок – конечный пункт нашего маршрута.
Непонятно, за что этот рудник назвали Луговка: вблизи не только луга, лужайки для посадки вертолета нет. Садимся где-то в двух километрах от поселка.
Непонятно, за что его назвали рудником: по соседству нет ни одной штольни, ни одного разреза.
На самом деле Луговка – это центр небольшого горнорудного района. От него тянутся ниточки-дороги, ниточки-тропы далеко в горы: на пятнадцатую жилу – во владения старшего горного мастера Пинигина, к Праслову – на участок Открытый, к молодому энергичному горняку Вонсовичу – на участок с поэтическим названием Скалистый, на сорок третью жилу – к старшему горному мастеру Яскевичу. Отсюда ведут начало тропы геологов. Отсюда же берут начало редкие тропиночки старателей.
Луговка – симпатичный поселок. Стиснутый горами, он обосновался сразу на обоих берегах Мамы-реки. Мастерские, гаражи, новенькая контора, цех первичной переработки слюды, жилые дома и домики – все это разбросано свободно, непринуждённо. Здесь живут горняки – простые, общительные, гостеприимные люди. Только день проведешь среди них и уже не чувствуешь себя гостем, и все большие и малые горняцкие заботы и радости делаются твоими заботами и радостями, и ты повторяешь со всеми:
- Эх, если бы морозец! Да покрепче. Чтоб дорога по льду надежная. Не успевают вертолеты…
- На пятнадцатой – слыхали – жиленку подсекли! Говорят, богатая. Уж теперь-то план вытянут.
Рано-рано утром дежурные автофургоны, автовездеходы развозят горняков по участкам.
Еще совсем темно. Приняв пассажиров, трехосный вездеход уверенно идет на подъем. На скамейках открытого кузова тесновато, но это к лучшему: теплее и посадка устойчивей. Медленно, медленно взбирается вверх по серпантину вездеход. И только на обратном пути при солнечном свете можно по достоинству оценить искусство и смелость водителя… А сейчас – темно, дремотно, редкие шутки, приглушенный разговор. Узнаю голос начальника буровзрывных работ Занхоева: вообразив, что я еду в кабине, рядом с водителем, он доверительно сообщает соседу:
- К нам из Иркутска прилетел конструктор. Сейчас с нами в машине на участок едет. Смотреть будет, где что не механизировано.
Нехорошо подслушивать. Надо бы сказать:
- Герман Федорович, вот я, почти рядом с вами сижу!
Но не успеваю. Разговор попутчиков переходит на машины.
Вначале, как появились обогатительные установки, работать на них без малого силком заставлять приходилось. Привычка! Многие годы выходили женщины изо дня в день артелью на отвалы и начинали двурогими ковырялками перебирать породу. В полусогнутом положении, на ветру, на морозе, целую смену. А сейчас случись какая заминка на обогатительной – никто не хочет больше брать в руки ковырялку.
Не хочет, а иной раз приходится.
Долго не удавалось создать машину, способную заменить проворные руки слюдовыборщиц. Уж очень много проблем переплелось в одной задаче. Такие задачи не решаются одиночками. И здесь, в скалистых горах, трудится большинство участников создания слюдовыборочной – от главного инженера треста Михаила Георгиевича Кузакова, в прошлом научного сотрудника института, до рядовых машинистов. Взять хотя бы машиниста с пятнадцатой жилы – Деруженко. Свою установку этот смекалистый паренек смонтировал в рекордный срок. И, что не менее важно, удачно приноровился к крутому горному склону, по-своему увязал между собой агрегаты, сделал слюдовыборочную установку компактной, легко управляемой.
Хороша установка, а надо бы еще лучше. Как здорово было бы сделать установку не стационарной, а передвижной. Чтоб не было в ней многотонных агрегатов. Чтоб кабина машиниста была с хорошим обзором да еще утеплена. И чтобы теплая кабина для слюдовыборщиц. И чтоб на отвал какой-нибудь механизм, чтоб не гонять каждый раз бульдозер – расталкивать пустую породу… Много огрехов оставили конструкторы.
Урчит вездеход, штурмуя серпантин. В горах все еще темно. Но здесь, в тесном кузове, чуточку светлеет. Мои соседи увлеченно вспоминают, какие же еще машины позарез нужны добытчикам слюды.
- Зимой в морозы простоев много. Обогреватель бы…
- Да. И обязательно чтобы портативный и надежный.
- На мелких жиленках – беда. Тащить туда крупную машину нет никакого смысла. На одной взрывчатке выезжают ребята. Вот бы придумать малюсенькую машинешку…
= Или взять наш цех первичной переработки слюды. Там тоже сейчас «автоматика»: нажал кнопку – руки в мозолях, нажал вторую – спина взмокла. Туда бы тоже не мешало заглянуть конструкторам.
- Смотрите: светает!
Да, приближается утро. Рядом проплывает группка домиков с огромными снежными шапками на подветренных сторонах крыши. Шлагбаум взрывников… Начинаются подступы к самой вершине гольца. Чувствуется высота: легче дышится горным воздухом.
Пассажиров начинают занимать более неотложные проблемы: а пробьемся ли через последний занос? А скоро ли сумеем разогреть экскаватор? А не забыли ли подвезти на голец воду?
Но случайный разговор – мечта о еще не созданных машинах – не забудется.
А пока – вездеход, торжествуя, подминает последний сугрод.
Вершина гольца!
Нет, вершина – это не остренький пик. Когда-то, возможно, и была она остроконечной. Но каждый год горняки срезают с вершины ломоть за ломтем, изюминками выковыривая слюду. Мощные самосвалы, экскаватор, даже чрезмерно мощный, буровые станки, пара слюдовыборочных установок – все это свободно умещается на вершине гольца, и еще остается свободное место.
Люди прыгают в снег, разминают затекшие мышцы.
Тысячи забот сваливаются на главного механика Пермитина.
Начинается рабочий день. Здесь, в поднебесье, он начинается точно так же, как и в любом другом открытом карьере. Возле машин суетятся люди с факелами, включают моторы, «прокручивают».
Сброшены в дробилку первые осколки взорванной накануне скалы. С транспортных лент бережно сняты первые кристаллы…
Гораздо раньше, чем снизу, в долине, поднимается солнце. И если старожилы, пусть мимоходом, не могут сдержать восхищения при виде величавой панорамы мусковитных гор, то что остается делать новичку!
Где-то там, на склонах (без бинокля не увидишь), берут начало штольни. Там, в каменных коридорах, гремят взрывы. Там тоже добывают слюду.
А вон далеко-далеко внизу хлопотливой пчелкой жужжит маленький вертолет. Он увозит тяжелые ящички с драгоценными кристаллами.
Их, освобожденных из каменного плена, ждут необыкновенные судьбы, далекие дороги. Может быть, даже на другие планеты.