К 90-летию В.А. Хорошева

Виктор Александрович Хорошев. Разве только молодым в Мамско-Чуйском районе ничего не скажет это имя. Хотя его смело можно отнести к той плеяде руководителей, что создавали наш район, налаживали поиски и добычу слюды, организовывали быт населения и сделали всё от них зависящие, дабы наш край процветал. И при этом нет ни грамма его вины в том, что в теперешнее время, всё созданное ими рушится на глазах и становится никому не нужным.
Сегодня, когда в нашем районе (как, впрочем, и во свей стране), нет больше какого-либо производства, кроме материально выгодного для отдельных лиц или крайне необходимого, сложно себе представить, каких неимоверных сил, пота и людского горя стоило всё то, что было сделано нашими отцами и дедами.
В район он попал пятилетним мальчиком в 1931 году со своей матерью, двухлетним братом Алёшей и на год старшей сестрой Тосей (Антониной), самым первым этапом ссыльных, которых представители новой власти при помощи ОГПУ собрали со всех многочисленных тогда деревень от самой Манзурки в вершине великой реки Лены до самого Витима. Определяя «кулаков» по справности их хозяйств – хороший ухоженный дом, много скотины, иной домашней живности и несколько лошадей, разнообразные и исправные нехитрые крестьянские механизмы, явный достаток в семье. Всё это говорило о том, что хозяин вместе с его семьёй, люди далеко не ленивые, все в жизни умеющие и потому способные выжить в любых условиях – т.е. сделать многое, чего нельзя было ожидать от хозяев убогих подворий.
Решение принималось быстро – собирался общий деревенских сход, где прибывшее «начальство» оглашало вердикт о создании в деревне колхоза, а заодно объявляло об высылке самого «крепкого» хозяина в данном населённом пункте вместе с семьей на реку Маму, в назидание другим. Усадьба же его, как правило, автоматически передавалась под правление созданного коллективного хозяйства.
Родиной Виктора Александровича является до сего дня существующая деревня Макарово Киренского района. Почему вместе с семьёй на Маму не был отправлен, а арестован на 8 лет и оказался в Мариинской тюрьме Кемеровской области его отец, так и не удалось узнать. Но логика подсказывает, что далеко не все репрессированные покорно отправлялись в изгнание со своих родных мест. Таким непокорным, видимо, был и его отец. Долго ждала семья своего Александра Олимпиевича, но так и не дождалась. Он был расстрелян в 1937 году, а уже в 50-х посмертно реабилитирован, о чём Виктор Александрович узнал только через 40 лет. Вскоре после того, как Хорошевы попали на Маму, на Седьмом зимовье умер младший Алёша – Клавдия Ивановна осталась с двумя детьми одна.
По воспоминаниям, баржа со спецпереселенцами (83 семьи), буксируемая колёсным пароходом, прибыла к месту назначения 4 сентября, когда снег на горах уже лежал. Всех прибывших высадили на диком берегу выше устья реки Мама и, чтобы пережить надвигающуюся зиму, мужики бросились копать землянки (в основном на несколько семей), но для основной массы людей выкопали две длинные широкие траншеи, закрыли их наваленным тут же лесом, поверху всё засыпали землёй и в этих огромных землянках с одним центральным коридором, для каждой семьи оборудовали отдельную комнатку. В этих подземных бараках жили до тех пор, пока не было построено другое жильё – сначала настоящие бараки, где вновь семьи ютились в маленьких комнатушках, а позже, все, кто имел возможность, построили уже свои отдельные домики или дома на две семьи.
Не покладая рук работали все. И на плечах ребятишек лежало многое. Личные огороды, одна на несколько семей баня, которую надо было обеспечить дровами, топить и таскать в неё с реки воду и масса другой работы. Но, главное, каждой семье ежегодно в летнее время вменялось расчистить под пашню (т.е. раскорчевать) определённое количество соток векового леса – практически все 100 га пашни всем известного теперь подсобного хозяйства «Заря» были выкорчеваны практически вручную «копарулями» (большими мотыгами) силами ребятишек и женщин в 30-е – 40-е годы – мужики, как правило, отправлялись на более ответственные работы. Сегодня эти поля, с таким трудом раскорчёванные, вновь зарастают лесом.
Высылка «крепких мужиков» с семьями из приленских деревень в Маму произвела немалое впечатление на всех жителей нашей области и даже отозвалась в народном фольклоре песней на эту тему, за распевание которой, возможно, кто-то мог в те времена сильно пострадать:
По Витиму реке от жилья вдалеке,
Там где горы не ниже Кавказа.
Где впадает в Витим быстра Мама река,
Там стоит одинокая база.

А на базе живёт подневольный народ,
Раскулачен и сослан навечно.
Утром рано гудок – подымайся вперёд
И работать иди не беспечно.
А не вышел на труд, то запишут прогул
И сажают в холодну на сутки
Раздеют догола, избивают сполна
Говорят, это малые шутки…
По воспоминаниям ссыльных стариков, куплетов было гораздо больше. Как и слова песни могли быть разными. Очень жаль, что сегодня уже никто не может вспомнить продолжение песни и тот мотив, на который она пелась. Хотя, возможно, среди киринчан и усть-кутцев, кто-то ещё помнит её. Где у нас юные краеведы?
Первые 4 класса школы Виктор закончил «на посёлке» (так до конца своих дней называли своё спецпоселение все мамские ссыльные), а семилетку (восьмилетку) закончил уже в Маме-Базе (по-мамски — «на» Маме-Базе. Так официально звучало название нашего посёлка, пока он территориально относился к Бодайбинскому району.
1941 год. Окончено 8 классов, свидетельство о начальном образовании в кармане и хочется учиться дальше, но тогда надо уезжать в Бодайбо, а мать болеет и ничего не остаётся, как идти работать. Он поступает на работу в пимокатный цех – шерсть в район привозили с «большой земли», а валенки для населения делали прямо в нашем посёлке. Но вскоре при рудоуправлении открываются курсы счетоводов (фактически бухгалтеров) и Виктор идёт на эти курсы, по окончании которых попадает на Колотовку, потом в Согдиондон, а позже, в только что организуемый рудник Чуя, где фактически работает заместителем управляющего. В январе 1942-го, с годовым отчётом он возвращается на Маму, где ему находят новую работу – калькулятором в столовой. Но «на хлебном месте» долго он не проработал — пятнадцатилетний парень попадает в бригаду охотников, что уходят в дальнюю тайгу на Малую Чую на речку Солнце для добычи мяса как для тружеников района, так и для фронта. Как всё это происходило, и что их бригаде пришлось пережить, требует отдельного большого рассказа, но и сегодня сложно себе представить, как 4-5 человек, трое из которых фактически дети 15-ти и 14-ти лет (умерший год назад Александр Иннокентьевич Дербенцев), жили 4 месяца с февраля до вскрытия реки под пологом у костра, добывая сохатых. Когда вместо случайно сожженной у костра шапки, пришлось Виктору носить на голове мешок, мороз «заворачивал под 50», из еды только «сбой», головы, ноги и «чимруха» (крестец зверя) – для себя бригадир хорошее мясо готовить не давал. Потом, после сплава с мясом с верховьев на плотах, соление этого мяса в бочки на Продбазе в посёлке Витим, с подписанием на них фамилии бригадира.
И почти фантастический случай, когда ровесник Виктора Александровича, такой же пятнадцатилетний парнишка Анатолий Николаевич Чернышов, умудрился зимой на лыжах в одиночку уйти с вершины Малой Чуи в Нижнеангарск, преодолев при этом порядка 400 км. Бригадир (Иннокентий Иванович Дербенцев) уже подвергался в посёлке репрессиям со стороны комендатуры из-за потери человека в тайге, когда пришла телеграмма из Нижнеангарска на имя Виктора Хорошева, поздравлявшая его от имени друга Толи Чернышова с шестнадцатилетием.
Через год – в 1943-м, в его жизни была ещё одна охотничья экспедиция в те же места. Со всё тем же 4-хмесячным скитанием по тайге, с теми же морозами, заедавшими вшами и срезанием ножом со всех охотников одежды перед баней в Витиме – снимать с себя истлевшие одеяния было ни к чему. Всё равно всё тут же сжигалось на огне.
В середине 70-ых, сын Александра Иннокентьевича Дербенцева Константин, в аэропорту города Владивостока встретил генерала, что ему лично рассказал, как во время войны, в их часть, защищавшую тогда Ленинград и страдающую от недоедания, сбросили с самолёта бочку с мясом, на которой была выжжена фамилия «Дербенцев» — генерал эту фамилию до встречи с Костей никогда в жизни не встречал. И тот командир, как и видимо его бойцы, эту бочку и мясо, спасшее их от голода, запомнили на всю свою жизнь.
В армию Виктора призвали в 1944 году, когда ему исполнилось 18 лет, и когда он уже вдоволь вкусил труда горняка. Но на фронт ему попасть не пришлось. Из десятка бодайбинцев, в числе которых призывник Хорошев прибыл в учебное соединение в пос. Мальта (под Усольем Сибирским), пятерых развернули обратно, предоставив им бронь – специалисты на золотодобыче и слюдодобыче были важнее для страны, чем бойцы на фронте. С получением брони, он вернулся на то же место на рудник Колотовка, откуда и призывался.
Закончилась война и его с Чернышёвым Анатолием Николаевичем отправили в Якутск учиться на горных мастеров, но в силу отсутствия у них среднего образования, парней не приняли. Домой он возвращаться не стал, остался в Витиме работать монтёром связи. На той линии, что тянули тогда по берегу Лены до города Якутска. Но вскоре вышел приказ: лиц 1925-1926 годов рождения, находившихся во время войны под бронью, призвать в армию на 4 года. И теперь ему послужить в вооруженных силах не пришлось – пришел новый приказ: всех призывников отправить на восстановление шахт – уголь для страны был важнее. С Киренского района 142 человека привезли в Черемхово учить на горнорабочих в горнопромышленной школе. Некоторых отправили в Донбасс, других оставили на месте. Виктора Александровича поставили горным мастером, так как у него имелся опыт работы в шахте.
Затем он оказался на учёбе в Ленинск-Кузнецке Кемеровской области, а после заканчивал учёбу в Кемерово. После учёбы, отправили обратно в Черемхово старшим мастером 3-ей Горнопромышленной школы, затем перевели в 1-ую Горнопромышленную школу.
В 1953г. уже с женой Раисой Петровной он вернулся на Маму, в этом же году закончил курсы нормировщиков и начал работать нормировщиком в Геологоразведочной экспедиции. Был направлен в Москву на Высшие инженерные курсы. После объединения Мамско-Чуйской и Витимо-Патомской геологоразведочных экспедиций, стал работать начальником эксплуатации. В 1960 году при экспедиции был организован строительный участок, начальником которого назначили Хорошева В.А. Под его началом была организована заготовка круглого леса на реке Чайка. Где заготавливали до 10 и более тысяч кубометров. В поселок Мама вывозили лес флотом Экспедиции. На территории стройучастка построили пилораму и столярный цех. С этого момента началось большое строительство в районе – руководство всячески старалось улучшить жизнь и быт населения.
В 1964 году снова учеба на специальных курсах при Иркутском Политехническом институте. А в 1966 году, в связи со сложностью грузовых перевозок водным транспортом по реке Мама, руководством экспедиции решено было пробить дорогу Мама-Луговка – всем известный «Пролаз». Это задание руководство экспедиции поручило Виктору Александровичу. И он с ним с честью справился.
Расширение темпов строительства и всё большее и большее количество техники и различного оборудования, которое надо было обслуживать и где-то содержать, привело к тому, что решено было построить большую базу ПТОК, что существует в упадочном состоянии в посёлке Мама и по ныне. Руководителем назначили Хорошева В.А. Он её построил и проработал директором базы ПТОК до самого своего выхода на пенсию.
Но на заслуженном отдыхе дома усидеть не мог и около 2 лет отработал в УРСе, а затем вернулся в геологоразведочную экспедицию в организовавшееся подсобное хозяйство. После чего опять возглавил базу ПТОК, где трудился до полной ликвидации МЧГРЭ.
Потом по-стариковски ещё около 9 лет работал в ЖКХ старшим диспетчером и окончательно ушёл на пенсию в мае 2006г. в возрасте 79 лет. Заработав при этом рабочий стаж более 60 лет.
Сегодня он живёт с дочерью Ольгой в Иркутске, совсем редко к нему приезжает сын Сергей и вечно занятые внуки, но он никак не может отделить себя от нашего района. Ставшего ему родным и которому он отдал себя полностью и без остатка. Живёт надеждой, что всё когда-нибудь возродится и все его труды, как и усилия множества людей не пропадут даром. Всем знакомым и друзьям в посёлке звонит ежедневно и выискивает в газетных публикациях любые, как ему кажется, упоминания, что могут привести к возрождению слюдодобычи.
Сегодня нашим старикам трудно объяснить, что жизнь в стране поменялась кардинально – раньше они прежде думали о Родине, а сегодня нас власти приучаю думать только о себе.
По прошествии времени приходит понимание, что всё сделанное в стране даже в сталинские времена, было сделано не напрасно. Быстрыми темпами освоить слюдодобычу, что дала стране всю существующую ныне энергетику огромной страны, собственную радиотехническую промышленность, какой бы она не была и ещё многое и многое другое, вплоть до освоения космоса, без тех методов, которые в начале 30-х годов были применены – с высылкой наиболее трудоспособных людей в район, было даже теоретически невозможно. Кто бы сегодня и как бы, не проклинал те времена. Потому надо осознать, что всё было сделано правильно – сделав иначе, СССР не смог бы победить в Великой Отечественной войне. Как это теперь признают и историки.
Уже к концу лета 42-го (через 11 лет после первого этапа ссыльных) спецкомендатуры НКВД в районе больше не было, хотя ссыльные прибывали ещё до 50-х годов. Но они жили уже вольно и безнадзорно, не имея лишь возможности покинуть район, где им определили постоянное место жительства.
Многие из них были передовиками производства и даже кроме постоянного награждения грамотами и ценными подарками, иные из них получали заслуженные правительственные награды – медали и ордена.
- Ты мне лучше одного раскулаченного дай, чем десять твоих вербованных! – наиболее точной сравнительной оценки возможностей работников, тонко подмеченной одним из старейших когда-то мамских геологов, Леонтием Калиновичем Нихвистером, что потом был преподавателем Иркутского Политехнического, трудно подыскать.
Наша страна до сего дня во многом живёт только тем, что создали наши деды и отцы. А угасающий сегодня Мамско-Чуйский район, видимо до конца своих дней будет довольствоваться только тем, что сделали такие люди, как Хорошев.
Спасибо Вам, Виктор Александрович! Здоровья! Бодрости!
А также искренних пожеланий перевалить и 100-летний рубеж!